 |
|
Михаил Зощенко (1894-1958)
|
|
КОШКА И ЛЮДИ
|
|||||
|
Печка у меня очень плохая. Вся моя семья завсегда угорает через нее. А чертов жакт починку производить отказывается. Экономит. Для очередной растраты. Давеча осматривали эту мою печку. Вьюшки глядели. Ныряли туда вовнутрь головой. -Нету, - говорят. – Жить можно. -Товарищи, - говорю, - довольно стыдно такие слова произносить: жить можно. Мы завсегда угораем через вашу печку. Давеча кошка даже угорела. Ее тошнило давеча у ведра. А вы говорите – жить можно. Председатель жатка говорит: -Тогда, - говорит, - устроим сейчас опыт и посмотрим, угорает ли ваша печка. Ежели мы сейчас после топки угорим – ваше счастье – переложим. Ежели не угорим – извиняемся за отопление. Затопили мы печку. Расположились вокруг ее. Сидим. Нюхаем.
|
Так, у вьюшки, сел председатель, так – секретарь Грибоедов, а так, на моей кровати, - казначей. Вскоре стал, конечно, угар по комнате проносится. Председатель понюхал и говорит: -Нету. Не ощущается. Идет теплый дух, и только. Казначей, жаба, говорит: -Вполне приличная атмосфера. И нюхать ее можно. Голова через это не ослабевает. У меня, - говорит, - в квартире атмосфера хуже воняет, и я, - говорит, - не скулю понапрасну. А тут совершенно дух ровный. Я говорю: -Да как же, помилуйте, - ровный. Эвон как газ струится. Председатель говорит: -Позвольте кошку. Ежели кошка будет смирно сидеть, значит, ни хрена нету. Животное завсегда в этом бескорыстно. Это не человек. На нее можно положиться. Приходит кошка. Садится на кровать. Сидит тихо. И, ясное дело, тихо – она несколько привыкшая. |
-Нету, - говорит председатель, - извиняемся. Вдруг казначей покачнулся на кровати и говорит: -Мне надо, знаете, спешно идти по делу. И сам подходит до окна и в щелку дышит. И сам стоит зеленый и прямо на ногах качается. Председатель говорит: -Сейчас все пойдем. Я оттянул его от окна. -Так, - говорю, - нельзя экспертизу строить. Он говорит: -Пожалуйста. Могу отойти. Мне ваш воздух вполне полезный. Натуральный воздух, годный для здоровья. Ремонта я вам не могу делать. Печка нормальная. А через полчаса, когда этого самого председателя положили на носилки и затем задвигали носилки в карету «Скорой помощи», я опять с ним разговорился. Я говорю: -Ну, как? -Да нет, - говорит, не будет ремонта. Жить можно. Так и не починили. Ну, что ж делать? Привыкаю. Человек не блоха – ко всему может привыкнуть.
1928 год
|
|||
