|
Шизель (Любовь Сирота)
|
|
ВЕСЕЛЫЙ ПАРНАС
|
||
|
|
* * *
Лето южное – блеск и жара, Лишь в коротком, шальном промежутке Трое суток свистела бора, Улеглась на четвертые сутки.
Этот летний, нестрашный норд-ост – Он не отнял счастливых подарков. Зеленеет веселый подрост В благодатной тени патриархов.
А старейшины, скорбно мудры, Осеняют своих малолеток Горькой памятью зимней боры – Боевыми обрубками веток.
В том кошмаре пронзительной мглы Тяжесть кроны смертельно массивна, Потому что, чем старше стволы, Тем беспомощней их древесина.
И доросший почти что до звезд Уязвимей для злобы постылой – Вся надежда на гибкий подрост, Наделенный упругою силой,
Произросший от отчих корней, Не покрытый угрюмой корою, Тот, что только храбрей и шумней От веселого спора с борою.
|
Кислотно-основной инстинкт
Хотите о любви повествование? Извольте: расскажу начистоту Историю о том, как основание Однажды повстречало кислоту.
Бесцветная, в пробирочке с бюреткою, Но так чиста, беспримесна, светла, Смотрела кислота на щелочь едкую Сквозь слой лабораторного стекла.
И прошептала щелочь, словно пьяная, С крепышки не сводя влюбленный взор: «Ах, милая! Какая вы соляная! О, этот водород! О, этот хлор!
Клянусь, что никого не видел краше я! Я, едкий натр, всю жизнь о вас мечтал! О-АШ мой так пленился вашей АШею, Что раскален мой щелочной металл!
Мне так соединиться с вами хочется! Сольемся же, любимая, в одно! О, как нам в общей колбе заклокочется, А может быть, в пробирке – все равно!»
И дрогнула соляночка прекрасная, Прониклась той же радостной мечтой… И вот десница лаборанта властная Соединила щелочь с кислотой!
Она была активная и сильная, Был крепок он, являя свой задор, К АШ-плюсу льнула группа гидроксильная, И к натрию притягивался хлор…
И слышалось шипение, бурление, Вскипала страсть, искрились пузыри… И это длилось целое мгновение. От силы – два. Не более, чем три…
И что осталось от былой активности? Одна солоноватая вода. Да мокрый лакмус, бледный до противности. (Чего краснеть? – Нейтральная среда…) |
