Так вышло

Капитанская                      теща                                                

Образцовый хозяин

-Ну, как же так? Ну, разве же так можно? – Пожилой седоволосый милицейский подполковник посмотрел на Кузьму Афанасьевича. Но как-то особо посмотрел. Ни с укором, а с пониманием, - как же так?

-Дык, вот так! – Кузьма Афанасьевич растерянно развел руками -  лезет и лезет. Лезет и лезет. Ну и все.

-Нет не все, - подполковник взял со стола бумагу. – Тут вот в протоколе все черным по белому написано.  Вот «…со всего размаху, прибывая в отчаянной ярости,  оторвал от потолка люстру…».

-Чаво?

-Люстру зачем от потолка оторвал? – усмехнулся седовласый подполковник.

-Дык, так вышло, - Кузьма Афанасьевич потупил виноватые глаза в пол, - я ить ей говорил. А она лезет и лезет. Я ей говорю, мать твою, а она лезет и лезет.

-Не матерись, Кузьма Афанасьевич, - подполковник едва сдержал улыбку, - тут вот в протоколе далее черным по белому написано. Вот «…и опустил ее на голову,  пребывающий с ним в законном браке…»

-Дык, лезет и лезет, - Кузьма Афанасьевич вновь развел руками. Я ей говорю, мать твою, так и так…

-Не матерись!

-Ну, она лезет и лезет. Так вышло.

-Да  ты объяснить толком можешь, что у вас там произошло?

-Могу.

-Ну и объясни.

Кузьма Афанасьевич оторвал глаза от пола. В них заиграла обида и отчаяние. Подполковник нервно закурил.

-Да ты присаживайся на стул, Кузьма Афанасьевич. Закуривай. И расскажи толком. Тут практикант мне в протоколе такое написал! Прямо «Преступление и наказание»!

-Да какое же это преступление?! – обиделся Кузьма Афанасьевич. Он без всяких церемоний уселся на стул, закурил. – Лезет и лезет.

-Кто лезет? Куда лезет! – подполковник стал уже нервничать.

-Дык, баба моя лезет!

-Куда лезет?

-Под руку. Ванюшка, внучок старший привез,  стало быть, посуду. Ну, хреновина такая на потолок вешается.

-Ну? – усмехнулся подполковник, вновь заглядывая в протокол.

-А сам уехал. И хреновину эту оставил. Ну, а бабка моя, значит, всю неделю мне плешь проедала. Повесь! Повесь! Повесь люстру! Прямо без этой люстры ей жизнь не мила! Прямо мать твою…

-Не матерись!

-Ну, выкатил я стол посреди хаты. На стол табуретку поставил. А она лезет и лезет. Лезет и лезет…

-Куда лезет-то?

-Да со своими советами лезет! С дурацкими советами! Под руку лезет!  Я кое-как на табуретку забрался. Все шатается. Ноги шатаются, табуретка шатается, стол шатается и полы того, тоже шатаются. А она лезет!

-С советами?

-С ними, мать твою!

-Не матерись, Кузьма Афанасьевич.

-Вот и она кричит - не матерись! А я что, я шибко то и не матерился. Ноги у меня зашатались. Вслед табуретка зашаталась, стол, полы. Ну, все, думаю, навернусь, мать твою!

-Ну и за люстру руками цоп. А она на одном гвозде. И оторвалась, мать твою!

-Да не матерись ты!-Да как же не материться! Бабка с советами лезет, табуретка шатается, люстра на соплях

висит! Мать ее в качель эту люстру! Схватился я за нее руками. Оторвал от потолка. Да не удержал. Ну, а бабка ж рядом крутилась. Ну и получила люстрой по голове! Так вышло.

-А дальше что?

-А ничего. Внучок новую люстру купит. Без света не останемся.

 Петюню Порохова теща достала. Задолбала мужика своими частыми визитами. Она живет в махонькой деревеньке недалеко от города. Всего триста верст ежели по прямой. Теща Петюнина, Мария Ивановна, до выхода на пенсию в школе завучем по воспитательной работе сорок лет от звонка до звонка отработала. Не приведи, господи! А как только от нее в школе еле-еле избавились, стала она Петюню учить, воспитывать и перевоспитывать. Стала приезжать часто, как на работу. Припрется в субботу рано утром, разложит на кухонном столе свои конспекты и кричит громогласно: 

-Петюня, зятек, вставай, двоечник!

А Петюне бы поспать всласть после вечерней смены. Так нет, встает он, одевается по цивильному и плетется на кухню с книжками и тетрадками под мышкой.

-Ну что, Петюня, - спрашивает Мария Ивановна, - выучил ли ты домашнее задание, двоечник? Прочитал ли до конца «Евгения Онегина»?

-Да я, да вот… - мямлит Петюня, переминаясь с ноги на ногу. Очень уж он столбенеет перед бывшем завучем по воспитательной работе.

-Садись, зятек, за стол, продолжает теща, - вот тебе тетрадь, авторучка. Пиши сочинение на тему «Татьяна Ларина – образец тургеневской девушки».

Петюня безропотно садится за стол, берет тетрадку, авторучку и корявым почерком недоучившегося второклассника начинает выводить буквы «Татьяна Ларенова абразес харошой девужки…» И потом смотрит сосредоточенно в потолок, Буд-то там ему кто-то нужную шпаргалку скотчем приклеил.

И так все выходные кабелю под хвост. То грамматика, то чистописание, то чтение Пушкина вслух. Второй год приезжает Мария Ивановна по субботам рано утром, руки в боки и учит, воспитывает и перевоспитывает Петюню. Хочет из него человека сделать по образу и подобию своей единственной доченьки Олечки.

утро теща явится. Как штык. Бредет по улице Петюня домой хмурый, озабоченный. Другие мужики уже в кабаке, недельную усталость

водкой с пивом на разлив снимают. А Петюня домой бредет. Нельзя ему в кабак. Он еще Пушкина не всего прочитал. У него утром сочинение по «Капитанской дочке». Бредет Петюня, потупив взор, повторяя про себя: «Жи-ши пиши с буквой и, ча-ща с буквой а». Закурил на углу. Вечер выдался чудесный. Фонари уже зажглись, рекламы всякие. И не понял Петюня, как опустилась его уставшая рука к тротуару, как подняла она огромный булыжник – орудие пролетариата. И как запустила она это орудие в огромную витрину супермаркета. Раздался оглушительный взрыв. Разлетелось вдребезги стекло, рассыпалось миллионами осколков по тротуару. Заиграли осколки в свете фонарей всеми цветами радуги. Стоит Петюня у разбитого окна с раскрытым ртом, смотрит зачарованно на стеклянные искры и ступить с места не может.

Подъехала милиция. Схватили Петюню два сержанта под микитки и в воронок. Привезли в отделение.

Капитан спрашивает устало:

-Зачем вы гражданин Порохов Петр Сергеевич витрину разбили? Вы же абсолютно трезвый!

-Да я, да вот, - мямлит Петюня, переминаясь с ноги на ногу. Вспомнил отчего-то про «Капитанскую дочку» и совсем дара речи лишился.

-Обидел тебя что-ли кто? – недоумевает капитан. – Что-то случилось?

-Теща завтра приезжает, - горько вздыхает Петюня. – Мария Ивановна.

-Понятно, - горько вздыхает капитан. – Надолго?

-На все выходные.                              

-Понятно, - капитан нервно закуривает, участливо смотрит на испуганного Петюню.

-А стекло, зачем разбил?

-Капитанскую тещу, тьфу ты, дочку не прочитал.

-Ясно, - капитан затушил в пепельнице сигарету, еще раз устало взглянул на Петюню, - сержант! – крикнул он строго. – Оформи этого чудика на пару суток в одиночку. Пусть он выходные в тишине и покое проведет! 

Домовой Тришка проснулся в плохом расположении духа. Накануне он праздновал день рождения и маленько перебрал. Домовой Кузя из соседнего подъезда его сколомутил. Как известно, пиво с водкой лучше не смешивать в одном желудке. Да разве Кузе докажешь? Он же высокого мнения о себе. Он раньше в Москве жил, в высотке на Котельнической набережной, интеллигент. А Прошка, домовой с соседней улице в деревне родился, образования – нуль. Ну и припер на день рождения бутылку самогона. В общем, почудили. И проснулся домовой Тришка нехотя, встал не с той ноги.

А у домовых забот не меряно. Надо в доме порядок поддерживать! Кто-то должен в квартире бардак устранять.

не лучше. Постель заправляет кое-как, пижаму скомкает, бигуди по столу раскатает.

Тришка не гордый. Тришка приберется. Хотя и чувствует себя с похмелья не в лучшей форме.

 В спальне у Оксанки, дочери их прыщавой девятнадцати лет вечно бардак. Оксанка постель заправляет кое-как, пижаму скомкает, носки по комнате разбросает, бигуди по столу раскатает, и окурки в пепельнице оставит.

Тришка не гордый. Тришка приберется. Хотя и чувствует себя на двести пятидесятом году жизни не в лучшей форме.

Дальше домовой идет наводить порядок на кухню. Надо крошки со стола смести, в туалете воду в унитаз спустить. Дел у Тришки много. Кто, кроме него, паутину по углам сметет? Кто комнатные растения на подоконниках польет?  Кто ковер пропылесосит?

Часа два Тришка работал, не покладая рук.  Умаялся. Занавески погладил, хрусталь в серванте протер, реферат Оксанке по теории относительности за второй курс университета написал.

Вдруг звонок в дверь.

-Кто там? – спросил Тришка настороженно.

-Свои, - донесся глухой голос.

-Кто свои?

-Да это мы, домовой Кузя из соседнего подъезда и домовой Прошка с соседней улицы.

-Чего вы пришли? - Тришка заподозрил неладное.

-Как чего? – удивился Кузя. – Похмеляться. У нас с собой пиво!

-И вобла, - добавил Прошка счастливым голосом.

-Нет, ребята, - взмолился Тришка. – Я не могу.

-Почему? – расстроился Кузя.

-Не могу, - тяжко вздохнул Тришка, - мне еще носки Павлу Григорьевичу штопать!

Домовой Тришка – очень ответственный, образцовый хозяин.

Владимир Горбань